Sunday, February 23, 2014

Первородный грех



Удивительно нынешнее многообразие различных пород собак: от самых маленьких, умещающихся на ладони, до самых больших, чуть ли не с теленка; от самых лохматых до совсем голых; от кипельно-белых до угольно-черных, и так далее по всяким другим признакам. В Европе, включая Россию, в 2013 году официально регистрировалось 339 пород собак. В странах Америки, Австралии есть ещё и другие породы, так что общее их число приближается, наверно, к четыремстам. На каждую породу имеется стандарт, и клубы собаководства внимательно следят за подбором брачных пар и их потомством, поддерживая параметры стандартов: дефектным щенкам документов, удостоверяющих породу, не выдают.

У моего Ярви (вы, наверно, читали одноименный рассказ) были нормальные документы с родословной, но знатоки, глядя на его фотографию, могут сразу заметить один небольшой дефект: у него уши стоячие, как у немецкой овчарки, а по стандату у колли кончики ушей должны быть как бы немного отмороженные, загибаясь вниз. Чтобы исправить положение, многие владельцы колли, имевших стоячие уши, надевали на их кончики  бельевые прищепки, особенно перед выставками. Но бывают дефекты и посерьезней. В домах, где я тогда жил, была одна леди-колли, у которой белый воротник с одной стороны не замыкался. Казалось бы, нет ей пути на выставки и для разведения, но её хозяин постоянно вертелся в клубе, а на выводке всегда плотно прижимал дефектную сторону к своему бедру, чтобы не заметили конкуренты. Но это был, конечно, редкий случай.

Почему же вообще у щенков от обоих чистопородных родителей могут возникать какие-то дефекты? Дело в том, что несмотря на всё внешнее разнообразие собак, все они имеют один и тот же биологический паспорт:

Класс – млекопитающие
Отряд – хищные
Семейство – псовые
Род – волки
Вид – волк
Подвид – собака

И тогда сразу становится ясно, что все породы собак были в те или иные времена искусственно выведены человеком. Продолжается этот процесс и сегодня, и используются для этого известные приемы: скрещивание и отбор. У некоторых щенков желаемые признаки выходят наружу, в фенотип, и их оставляют для дальнейшего разведения, но нежелательные признаки при этом всё равно остаются в генотипе в скрытом от нас виде, и нет-нет, а в каком-то поколении вылезают наружу.

Если после первого скрещивания среди щенков есть подходящие, то для закрепления желаемого признака при дальнейшем скрещивании надо подобрать óсоби, уже имеющие такой признак, и их очень трудно найти среди неродственников. Поэтому собаководы используют так называемый инбридинг - скрещивание с близкми родственниками, например, братьев с сестрами, или родителей с детьми. Результат достигается значительно быстрее, но и количество брака в потомстве сильно возрастает, причем существенного брака, в виде различных пороков. Причиной этому является повышенная вероятность встречи дефектных генов.

У людей скрещивание с близкми родственниками, называемое кровосмешением, или инцестом, по этой причине запрещено, потому что если от дефектных щенков избавиться нетрудно, то дефективные дети, как мы знаем, представляют собой тяжелую проблему.

Ну, а откуда вообще взялись собаки, или волки, их предшественники? Для ответа пришлось бы углубиться в густые дебри палеонтологии и теории эволюции, в двух-трех словах не расскажешь. Но есть и друглй источник, дающий короткие, ясные и определенные ответы, как раз то, что нам сейчас надо. Вот нужная строка из первой же главы:

25. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.

Узнали, да? Это Библия, шестой день творения. Сколько именно собак было сотворено, здесь не сказано, так что сделать какие-либо выволы о их размножении невозможно. Но очень скоро, уже в главе седьмой, Господь разозлился на людей и утопил их всех и всех животных в Великом потопе, всех, кроме Ноя с семьёй, которому велел построить ковчег и взять с собой, как говорят, всякой твари по паре. Точнее эта строка выглядит так:

2. и всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского;

Собака к «чистому» скоту никогда не относилась, так что действительно после потопа выжила только одна пара собак: кобель и сука. Дали они первое потомство, а дальше что? Других-то не было, так что начался самый настоящий инбридинг, который, как мы видим, есть изобретение не человека, а самого Создателя.

Припоминая заголовок этого рассказа, вы, наверно, недоумеваете: к чему все эти разговоры о собаках, когда тема-то совсем другая? Но сейчас, я думаю, вы начинаете о чем-то догадываться, и мы возвращаемся к шестому дню творения, который был завершен созданием человека. В Главе 2 разъясняется, как именно он был создан:

7. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.

Это пока что только мужчина. Следом за ним создается женщина:

21. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию.
22. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.

Это ключевой момент: Господь не стал сотворять женщину заново, как мужчину, из праха земного, он воспользовался готовым живым генетическим материалом мужчины, и что ему только нужно было сделать, это, как мы сегодня знаем, поменять все Y-хромосомы (которые есть только у мужчин) на Х-хромосомы, которые тут же рядом имелись в наличии и их надо было просто продублировать. Но что же получилось? Генетически Адам и Ева оказались братом и сестрой, и первое же их потомство – Авель и Каин – было результатом инцеста. Трудно отделаться от мысли, что именно поэтому один из мальчиков оказался с червоточиной, и едва возмужавши, тут же неспровоцированно убил своего единственного брата.

Вскоре после этого «познал Каин жену свою», и где же он её взял? Есть только один вариант: она была его сестрой. Инцест продолжался, и к чему это привело, читаем в Главе 6:

1. Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери,
2. тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали [их] себе в жены, какую кто избрал.
4. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.
5. и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем.
6. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.

И как раз здесь Господь и решил устроить Всемирный потоп. Но прочитаем еще раз эти удивительные строки: у Бога, оказывается, были сыны еще до рождения Христа. Кто они такие, никто за много веков так и не сумел толком объяснить – ни еврейские мудрецы, предки которых это написали, ни отцы христианской церкви. Но за все эти века ни те, ни другие так и не посмели вычистить эти смутительные строки из Священного писания, хотя сыны божьи вели себя, мягко сказать, предосудительно. Из текста следует, что детьми их от земных женщин были исполины - сильные и славные люди, но Господь и их не пощадил, утопив вместе с остальными.

Что было дальше, мы уже знаем (Глава 7):

7. И вошел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа.

По окончании потопа они же и вышли на сушу (Глава 8), и все началось с начала, опять инцест, так как других людей не было. Интересна концовка истории со Всемирным потопом, когда благодарственный Ной устроил жертвенник из мяса и птицы:

21. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого--зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, ...

Здесь впервые появляется намек на первородный грех, но Господь выражается очень аккуратно, он не применяет понятия «грех», он не винит никого лично. Он говорит: ну что поделаешь, молодое человечество, и этим фактически признает свою неудачу в создании совершенных людей. Но, как видим, он не понимал, в чем дело, потому что второй раз наступил на те же грабли: начал разводить новых людей из ограниченного пула. Результаты опять были плачевными, что хорошо видно из всей дальнейшей библейской истории.

Евреи, а спустя много веков и мусульмане, не замечали, или делали вид, что не замечают кардинального божьего промаха. Христиане же решили раскрыть проблему и освободить Господа от всяких подозрений. Блаженный Августин в конце IV века изобрел понятие первородного греха, переведя всю вину - на кого же? На Адама и Еву, самых невинных существ, которые едва раскрыли глаза на этот мир, еще ничего в нем не понимая. Откусили бы они от запретного плода, или нет, с открытыми глазами, или наощупь, но они вскоре заметили бы интересные детали на своем теле и догадались бы, что с ними делать. Тем более что Господь велел им плодиться и размножаться. Так вот, оказывается, ослушавшись Господа Бога, они совершили такой ужасный грех, что он стабильно передается всем последующим поколениям, вплоть до наших дней. Воистину, Адам и Ева - злодеи на все времена!? И этим церковь объснила все безобразия истории и обеспечила себя огромной и постоянной клиентурой, ибо любой встречный – грешник. Молись и проси прощения.

Мы же с вами теперь знаем настоящего виновника; однако не будем судить его строго, тем более, что он открыто покаялся. Похоже, Господь сам был еще молод, и это был его первый опыт создания вселенной, планеты и живых существ на ней, а дело это непростое. Так что поможем сами себе улучшить нашу греховную природу. Дело это тоже непростое, но если просмотреть путь от первобытных людей до наших дней, то прогресс, все-таки есть, а значит и есть надежда на лучшее будущее.
  

Иосиф Бененсон
23 февраля 2014 г.

Thursday, January 30, 2014

«Вермеерский» портрет моей тёщи



Сегодня с помощью компьютеризированного оборудования можно заиметь практически точную копию любой картины за смехотворные деньги. Нет, не фотокопию, а настоящую картину на холсте, с повторением рельефа мазков, сделанных  художником на оригинале. А еще можно сфотографированный вами пейзаж или людей переделать в художественную картину, при всем при том, что вы совершенно не умеете рисовать. Программа предложит вам выбрать стиль, краски, кисти или другие принадлежности, а все остальное сделает за вас.

Сама же цветная фотография упростилась сегодня до простого нажатия кнопки, и тоже благодаря компьютерам. А до этого она представляла собой сложный и дорогостоящий процесс, так что любители могли позволить себе снимать только на слайды. Те, кто сохранил их до наших дней, могут легко перевести их в цифровые изображения, как будто они были сняты только сейчас.

Вообще же фотография появилаь в середине XIX века, а до этого только верный глаз и талант художников позволяли создавать удивительные фотореалистичные картины. К счастью, талантливых живописцев было немало, и благодаря им до наших дней дошли картины былой жизни и портреты давно ушедших людей. Одним из таких мастеров был голландец Вермеер Дельфтский.(1632 – 1675). Он писал, в основном, жанровые сцены в домах людей среднего достатка, оставил после себя всего десятка три с половиной картин и после смерти был быстро забыт.

Однако, спустя двести лет Вермеер был переоткрыт и вошел в когорту мировых знаменитостей. Советские граждане моего поколения смогли познакомиться с его работами в 1955 году, когда Хрущев решил вернуть Германии картины Дрезденской галереи, экпроприированные Советской Армией в конце войны. Перед отправкой картин в Германию их показали нам на специальной выставке в Музее изобразительных искусств, и многим тогда запомнилась молодая девушка, читающая письмо у окна.

Картины Вермеера настолько совершенны в отношении передачи перспективы, света, тщательности исполнения всех деталей, что некоторые специалисты заподозрили его в применении вспомогательных оптических устройств из зеркал и линз, типа камеры–обскуры. Особенно прицепились к картине «Урок музыки», вот она. 


Околоискусствоведческая публика тут же подняла вой: агааа, гений-то вовсе не гений, он просто всех надул. Спор между сторонниками и противниками таких подозрений продолжается до сих пор, и один американский предприниматель-изобретатель, решив положить этому конец, построил макет изображенной на картине комнаты, клавесина и прочего. Ну, как говорят, чем бы дитя не тешилось...

Для меня же это все совершенная глупость: даже если Вермееру удалось бы создать приличного качества проекцию рассматриваемой сцены на холст размером 73 х 64 см (таков размер картины), то рисовать на нем он бы не смог, и я это знаю из первых рук. Я тоже немного побыл художником, и чтобы меня ни в чем не заподозрили, я прямо заявляю: да, да, да! Я применял технические средства, и вот как было дело.

Однажды, лет сорок назад, просматривая на экране очередной ролик слайдов, я остановился на кадре, изображавшем поясной портрет моей тещи. Очень красиво, подумал я, вот бы сделать такой портрет в живописном стиле и повесить его на стену. И дело было не только в том, что мне понравилась фотография. Моя теща была необыкновенным человеком: тактичная, умелая, изобретательная, заботливая, преданная семье. За двадцать восемь лет, вплоть до её кончины, между нами не было не только ни одного конфликта, но и ни одного косого взгляда. И я загорелся идеей нарисовать её портрет.

Рисовать что-нибудь живое я не умею совершенно, только технические рисунки. Но с помощью слайдового проектора задача казалась мне не столь уж сложной. Я приобрел масляные краски, кисти, грунтованный картон, подождал, пока все лягут спать, и устроился на столе в свободной комнате. Закрепив картон и проектор так, чтобы кадр уместился на картоне, я выключил верхний свет, а на палитру направил маленькую настольную лампу. Можно было начинать. Я выбрал точку, откуда начну, подобрал краску, сделал первый мазок и... ничего не изменилось.

Господи, как же я сразу об этом не подумал!? Накладывать краску на тот же цвет, конечно, можно, но ведь никакого контроля, мазки не видны. И что же теперь делать? Но отступать было поздно. Я взял простой карандаш и очертил на картоне основные элементы лица и одежды. Положил картон под свет настольной лампы, повесил на стену экран, и, глядя на изображение, начал раскрашивать свой контурный рисунок. За первую ночь сделал лицо, это было труднее всего. Утром встал, посмотрел – вроде неплохо. В следующую ночь раскрасил одежду и сделал фон в стиле Ван Гога. И вот что получилось:




Всем домочадцам, включая тёщу, картина понравилась, и с тех пор, где бы мы потом ни жили, она всегда висит на видном месте, согревая приятными воспоминаниями, а иногда и служит молчаливым собеседником.

Для порядка сообщаю каталожные данные картины:
Портрет Ольги Игнатьевны Соколовой (1909-1989)
Автор – неизвестен (всем, кроме его родственников и вас, уважаемые читатели)
Картон, масло
38 х 46 см

Таким способом я потом нарисовал еще две картины, одну – из любви к искусству, а вторую – в подарок ко дню рождения одной уважаемой мной персоне. Не знал я тогда, что подарить; больших денег на что-то приличное не было, и я решил поработать. Выбрал интересный слайд – случайно встреченная мной девочка с сиамской кошкой на руках. Нарисовал, подарил, не признаваясь, кто автор, и потом неделю ждал реакции на подарок. - Ко мне на день рождения приходили два художника, - начала персона при встрече. У меня внутри все похолодело. – Посмотрели, посмотрели, сказали – неплохо.

Ну, слава богу. Но больше на такие подвиги я не решался.

Иосиф Бененсон
30 января 2013 г.



Tuesday, January 21, 2014

Парафраз на тему Леонардо да Винчи



Владимир Маяковский не был замечен в особой любви к детям, но стихотворения для детей писал: некоторые – развлекательные, например, «кенгуру смешная очень, руки вдвое короче»; остальные же - воспитательные, из которых многие носят политическую окраску того времени. Но одно из них годится на все времена, оно начинается хорошо известными с детства словами:

Крошка сын
         
к отцу пришел,
и спросила кроха:
- Что такое
          
хорошо
и что такое
          
плохо?

И дальше Маяковский, как добрый отец, короткими образными штрихами объясняет малышу правила гигиены, бережного отношения к вещам и людям, необходимость быть смелым, учиться и трудиться, и заканчивает важным предостережением: не будь свиненком, это может плохо кончиться.

Для более взрослых детей имеется целая воспитательная книга «В мире мудрых мыслей», которую переиздавали много раз, так что она есть, наверно, и у вас. Это сборник цитат из сочинений известных писателей: литераторов, философов, политиков и других. В разные времена я пробовал читать эту книгу, но больше одной страницы не выдерживал и возвращал книгу на полку. Сейчас я понимаю, почему так было: слишком это всё нравоучительно, назидательно, выдернутые из текстов цитаты страдают длиннотами, что для «мудрости» недопустимо, она должна быть краткой, афористичной.

Но не только это: сегодня, на склоне лет, я вижу, что некоторые авторы демонстрируют просто недостаточное знание предмета, о котором писали. Иногда это оттого, что они умерли в раннем возрасте, не успев набраться этой самой «мудрости», но часто и оттого, что не имели личного опыта по тому или иному вопросу, полагаясь на наблюдения со стороны или от кого-то услышанное. На эту тему в книге имеется цитата из Леонардо да Винчи, чуть ли не единственного естествоиспытателя из обширного списка цитированных авторов: «Мудрость есть дочь опыта».

И поэтому ко всей книге «В мире мудрых мыслей» я бы дал подзаголовок «На всякого мудреца довольно простоты». И эта философема, сама по себе являющаяся мудростью, в этой книге отсутствует, как отсутствует и всё огромное множество народных пословиц и поговорок. Составители книги посчитали, что простолюдному творчеству не место рядом с писаниями ученых мужей, хотя именно здесь мы и видим алмазы мудрости, наработанной опытом многих поколений. Лучшие из них всем известны и хорошо помогают в повседневной жизни.

А теперь обещанный парафраз на упомянутую тему Леонардо да Винчи:

Чтобы что-нибудь понять,
Надо в этом побывать,
Надо это увидать,
Ощутить и осознать,
И умом переварить,
А отходы - удалить.

Чтобы что-нибудь понять,
Надо это пожелать,
Надо это откусить,
Прожевать и проглотить,
А потом переварить
И отходы - удалить.

А пока не увидал,
Не коснулся, не познал,
Не жевал и не глотал -
Сколько б ты ни прочитал,
Всё, что хочешь говорить,
Лучше сплюнуть и забыть.

Замечание в последней строке первой и второй строф исключительно важно, так как неудаленные отходы своими токсинами отравят всю мудрость, усвоенную организмом на предыдущей стадии. Откуда токсины, спросите вы? Да вы и сами знаете: в жизни много всякой мерзости.


Иосиф Бененсон
21 января 2014 г.

Monday, December 30, 2013

Ловля акулы на ерша



Ёрш – небольшая речная рыбка. Рыболовы иногда используют его в качестве живца при ловле более крупной рыбы. Акула бы тоже могла заглотить ерша, но, как говорят, съест-то она съест, да кто ж ей даст. Ибо ерши в реке, а акула в океане, и, следовательно, заголовок этого текста – просто приманка для читателя. Настоящее же название должно было бы выглядеть как «Содержание», или «Оглавление», но какая же рыба клюнет на такую скукоту.

Объясню, в чем дело. В этом моём блоге текстов уже много, за семьдесят, но оглавление (создаваемое автоматически сервисом Blogger) построено по годам и месяцам, и что там внутри – не видно, пока на кликнешь на какой-нибудь год и месяц. А кликнешь – и открывается малая часть, только для данного месяца, а всё остальное по-прежнему не видно. Поэтому читатели, случайно сюда заплывшие, не знают, куда дальше смотреть, что клевать. Да и тем, кто здесь уже бывал и захотел что-то прочитать еще раз, непросто разыскать желаемое. Теперь же я сделал нормальное полное оглавление блога, в алфавитном порядке. Читайте и наслаждайтесь. Или ругайтесь. Или недоуменно пожимайте плечами, это уж кто как. Но, думаю, среди всего этого многообразия текстов каждый найдет для себя что-то интересное.

Чтобы вернуться в оглавление после прочтения какого-либо рассказа надо нажать стрелку возврата в левом верхнем углу, то есть в адресной строке экрана.


Оглавление блога www.accentee.com

Агат Кристин
Алтайский Гатипоник
Без режиссера
Береженого и бог бережет
Беседы с ежом
Бескорыстные рыцари оперного искусства
Благословляю вас, леса...
Болельщик третьего ранга
Большая любовь Петра Ильича Чайковского
Большие шахматы
«Вермеерский» портрет моей тёщи
Внематочный сын
Встреча с инопланетянином
Вышиваем гладью
Голубой лярд
Девочки, возьмите вставочки в ручки
Девушка Прасковья
Для чего козе баян?
Душевная физика
Звук аплодисментов
Зимовье на клавишах
Знаки препинания
Из дневника Евгения Онегина
Иисус и Зоя
Илья Герловин: двадцать лет спустя
Интервью с незнаменитостью
Как Америка помогала России во время войны
Как я ел аллигатора
Картинки с выставки
Катастрофа – это еще не катастрофа
Китобои и китобойцы
Клуб любителей Родины
Крепкие орешки
Кукушка и Петух
Лапша на уши. Руководство по применению
Литературно-музыкальная минивикторина
Ловля акулы на ерша
Лохотронщики
Любовная геометрия как наука
Музыка генерала, слова подполковника
Наири
№50: С кошельком на бычка
Однобайтовый роман
Ожерелье тройного действия
Опасности кормления диких животных
Основы инженерии человеческих душ
Очерки бурсы - сто лет спустя
Парафраз на тему Леонардо да Винчи
Первородный грех
Песня о Жирном Пингвине
Письмо к ученым соседям
Потрясение мозга
Поэтический лакмус
Призывы Центрального Комитета
Примирение
Про яйцемет и птичий поцелуй
Развесистая клюква на могиле Моцарта
Редкая профессия
Рецепт славы
Сексопилка
Семейная астрология
Соня Тучинская в контексте Айн Рэнд
Судьба-индейка в образе железной дороги
Советы и возвещания Иосифа Бродского
Так сказал большеротый Билли-Окунь
Техника безопасности в универе
Точка зрения
Туалетная бумага
Фанские горы: необычный поход
Хочу жениться
Цифровая фотография
Экономика счастья
Этот чистый и безвинный черный квадрат
Этюды памяти
Ярви


Иосиф Бененсон
30 декабря 2013 г.

Thursday, December 26, 2013

Однобайтовый роман



Чтобы догадаться, что значит «однобайтовый», не обязательно быть программистом: достаточно иметь компьютер (а у вас, я знаю, он есть, раз вы сейчас читаете с экрана); и на компьютере или в руководстве указано, сколько там мегабайтов или гигабайтов памяти, что означает – миллионов или миллиардов байтов. Байт по-английски означает также «укус», но не в смысле травмы, а сколько можно за раз откусить чего-нибудь. Байт памяти состоит из восьми двоичных разрядов, и хорошую иллюстрацию ему дает ослепительная улыбка красавицы, демонстрирующая обычно восемь верхних зубов и, к тому же, предупреждающая: вот такой у меня может быть укус. Байт!

Понятно, что в масштабе текстов и изображений, которые мы видим на экране, один байт - это очень мало, почти ничего. И какой же роман можно уместить в один байт? Но если вспомнить, что романы занимают обычно несколько сотен страниц, то если я уложусь, скажем, в две страницы, вы мне простите некоторую неточность заголовка, не правда ли? Хотя, почему неточность? Ведь роман в две страницы действительно можно прочитать за один укус. Так что, приступаю.

***
Марципан и Персимона были счастливой семейной парой. Нет необходимости вдаваться в детали их счастливой жизни, ибо, как объяснил нам Лев Толстой, все счастливые семьи одинаковы. И стоит только подумать о знакомой нам (в жизни, или в каком-либо романе) счастливой семье, то это подойдет и для данного случая.

Но однажды Персимона заметила перемену в поведении своего мужа. Он стал задумчив, рассеян, неласков. Персимона была умна и, к тому же, прочитала немало романов. Поэтому она сразу выделила три возможные причины: другая женщина, карточный долг, скрываемое заболевание. Внимательно всматриваясь в лицо Марципана, его руки, походку, поведение за обедом, она приходила к выводу, что здоровье, скорей всего, у него в порядке. Она имела доступ к их общим банковским счетам и не замечала там ничего подозрительного. Оставалось – женщина, и Персимона начала осторожно следить за мужем, тем более что он иногда пропадал или задерживался на часок-другой.

Вскоре она определила, что раз за разом Марципан направлялся в одно и то же место - в Музей Изящных Искусств. Для любовных утех место не совсем подходящее, думала она, но для нежных взглядов, сентиментальных излияний, да еще в окружении прекрасных пейзажей и обнаженных натур – в самый раз. И однажды Персимона вошла в музей следом за Марципаном, готовая к встрече со своей соперницей. Она выбрала день и час, когда в залах было много народу, и смогла назаметно следовать за ним. Марципан остановился перед одной из картин и не шевелился добрых полчаса, в течение которых никто к нему не подходил, а сам он не оборачивался и не смотрел вокруг. Внезапно он развернулся и решительно, нигде не останавливаясь, направился к выходу, так что Персимона едва успела укрыться в толпе посетителей. Переведя дух после такого неожиданного поворота событий, она подошла к картине, так поглотившей внимание ее супруга. На нее смотрела молодая королевская чета, оба на тронах и в соответствующем одеянии; XVII век, известный художник. Персимона долго всматривалась а лицо королевы. Очень хороша. И кого-то она ей напоминала.

Успокоенная, она вернулась домой. Можно влюбиться в портрет, думала она, но это же не насовсем, не надолго, скоро пройдет. Но оказалось – надолго, ничего не менялось, а снимать картину не собирались, это была постоянная экспозиция. Надо было что-то делать. В один момент мелькнула бешеная мысль: порезать картину ножом, как это бывало и в жизни, и в иных романах. Но в следующее мгновение в голову пришла более разумная мысль: а что, если он смотрит на на королеву, а на короля, завидуя его богатству и знатности?

И тогда Персимона предложила Марципану сходить в Музей Изящных Искусств, ведь они давно там не были. Он согласился, и они медленно вместе обходили зал за залом, иногда обмениваясь замечаниями по поводу увиденного, пока не остановились перед так интересовавшей их обоих картиной. Марципан шел чуть впереди и сразу встал напротив королевы. Это еще ни о чем не говорит, думала теперь Персимона, вставая рядом,  напротив короля и искоса наблюдая за супругом. Но Марципан откровенно созерцал прекрасную королеву. После недолгого раздумья Персимона решила его не тревожить, впервые внимательно посмотрела на короля и почувствовала, что непреодолимо погружается своим взглядом в самую глубину его глаз. Она не смогла бы потом сказать, как долго это продолжалось, и очнулась уже тогда, когда Марципан, осторожно поддерживая ее за локоть, направлялся к выходу.

В последующие дни все её мысли и чувства были заняты королем. Иногда ей удавалось тайком сходить в музей. Она останавливалась перед королём и забывала обо всем, совершенно не думая ни о сопернице, ни о влюбленном в неё супруге. Так продолжалось до тех пор, пока однажды её страстное созерцание не нарушило чьё-то лёгкое прикосновение. Это был Марципан. Он улыбался, тихо и ласково, потом провел ладонью по её волосам, по лицу, словно освобождая от гипноза. И сказал одними губами: пойдём. Она молча подчинилась. В одном из залов он нашел свободную скамейку, усадил Персимону и положил ей на колени большую толстую книгу, открытую как раз на репродукции волшебной картины. Под картиной был текст.

Молодые и счастливые король с королевой были необыкновенно довольны своим новым портретом, приказали повесить его в тронном зале, и хотя уже сполна расплатились с художником, решили нанести ему благодарственный визит. Пока художник шел к ним из дальнего угла мастерской, они заметили необычную картину на подрамнике. Золотой песок, пальмы, лазурное море – место, хорошо им знакомое, они любили здесь бывать. Под пальмой на креслах двое молодых людей, он и она, но в странных одеждах, едва прикрывавших интимные части тела. Лёгкие белые кресла были сделаны словно бы из одного куска, рядом, на песке лежали предметы незнакомой формы и непонятного назначения. Странно выглядел и небольшой корабль, стоявший на якоре недалеко от берега: без парусов, необыкновенно вычурной формы и тоже как бы отлитый нацело.

Король и королева были так поглощены созерцанием картины, что забыли о цели своего визита. Что это, спросил король подошедшего художника, ведь это же мы с королевой, не правда ли? Но мы вам здесь не позировали, и потом что это за прически, одежды и прочее? Художник был явно смущен, долго извинялся, что нарисовал королевскую чету без разрешения, объясняя, что увидел такую картину во сне, был этим поражен и решил сохранить увиденное для себя. Я тотчас ее уничтожу, прямо при вас, добавил он. Но король остановил его, сказав, что купил бы эту картину за любые деньги. На что художник, помрачнев, от денег отказался, и передавая картину королю, посоветовал: не смотрите на нее подолгу и не пытайтесь понять озадачившие вас детали, это небезопасно.

Предостережение художника оказалось не напрасным: придворные заметили перемену настроения королевской четы. Король и королева надолго уединялись, а однажды в тронном зале, в присутствии министров и маршалов вдруг поднялись со своих мест и со словами «полетели» быстро направились к лестнице на самую высокую башню замка. На верхней площадке они взялись за руки и, в последний раз посмотрев друг на друга, бросились вниз. Позднее кто-то из придворных вспомнил, что видел в королевских покоях странную картину. Но найти ее так и не смогли, картина исчезла.

Закончив читать, Персимона долго молчала, Марципан сидел рядом, глядя на репродукцию. Ты что-нибудь заметил?, наконец спросила она. Конечно, ответил он, это же мы с тобой на этом портрете, и если б не королевские одежды, мы бы это увидели сразу. Да, подтвердила она, но ведь назад пути нет? Он кивнул: только вперед. И как же?, спросила она с тревогой, на что он ответил: сейчас мы этого еще не знаем, но, думаю, с Эйфелевой башни прыгать не придется, другие нынче времена. Поживем – увидим. А пока что поехали на наш любимый лазурный бережок, нам надо очень хорошо отдохнуть от самих себя.


Иосиф Бененсон
26 декабря 2013 г.

Saturday, November 23, 2013

Советы и возвещания Иосифа Бродского



Перебирая папку со старыми фотографиями, письмами, открытками я наткнулся на вырезку из местной газеты с интересной фотографией, которая в то время (а было это в конце 90-х годов) обошла многие газеты мира. На снимке запечатлена группа обезьян-бабуинов (желтых павианов), ожидающих своей дневной порции пищи. 



Но сохранил я эту вырезку только потому, что представленный на ней живописный коллектив мгновенно напомнил мне другой имевшийся у меня снимок, сделанный в начале 80-х годов в Москве, на профсоюзном собрании организации, где я тогда работал. Я там тоже виден, возле левого плеча женщины в очках.



Я не помню точно, почему все члены профсоюза в этот момент смеялись, быть может это была удачная шутка выступавшего. Но скорее это был тот случай, когда наш художник Володя Шелушков, сидевший в президиуме, достал из кармана и нацепил на себя очки, на стекла которых он заблаговременно наклеил нарисованные огромные вытаращенные глаза. Сидевшие с ним в одну линию члены президиума не могли этого видеть и не понимали, что происходит в зале, но Володя, не желая слишком долго испытывать судьбу, быстро убрал очки обратно в карман. Впоследствии, на других собраниях он усаживался подальше от рампы, надевал свои очки и мирно дремал, смущая своим пристальным взглядом каждого, кто на него посмотрит.

Да и то – скучно было на этих собраниях, и сидели на них только потому, что собрания проводились в рабочее время. Чем занимались советские профсоюзы? Путевки в дом отдыха, в санаторий, в пионерлагерь. Иногда материальная помощь некоторым. Чтобы торговаться о зарплате – об этом и речи быть не могло. На западе объединенные в союзы рабочие и служащие бастовали? Так это потому, что им было плохо. А у нас всё было хорошо, и смотрели мы в окошко кассы раз в месяц, в день выдачи зарплаты в точности так же, как павианы на верхнем снимке.

А дальше в упомянутой своей папке я увидел сложенный три раза пополам старый зеленовато-серый листок. Я сложил его так и сунул в карман, отправляясь на одно из тех профсоюзных собраний, сел, как и Володя-художник, подальше от рампы и больше уже ничего не видел и не слышал, перечитывая и обдумывая написанное. Вот начало:



Это было стихотворение Иосифа Бродского «Одиночество», сегодня – одно из самых популярных, вы найдете в сети многочисленные его копии. А тогда оно распространялось в списках, как самиздатовское, и я в обеденный перерыв записал его наспех со слов своего сотрудника, декламировавшего мне по памяти. Для дальнейшего рассказа мне придется привести полный текст этого стихотворения.

Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -

ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и – кстати – самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да. Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом до странности
покажутся тебе широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.


Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице


О достоинствах стихотворения говорить не надо: недаром оно так читаемо и сегодня, более чем полвека спустя со дня написания. После нескольких прочтений все казалось мне так красиво, образно, мудро. Но далее я запнулся на этом «лучше поклоняться данности». Ведь «поклоняться» означает почитать как божество, как высшую силу; оно может означать также преданное восхищение, благоговение к кому-  или чему-либо. Из всего этого набора применительно к «данности», то есть существующему порядку вещей, можно было бы выбрать только «высшую силу» в смысле непреодолимости этого порядка вещей, да и то с натяжкой.

В моём представлении возможны были другие, недвусмысленные варианты, например «примириться с данностью» или даже «поклониться данности», что передавало бы явный оттенок покорности обстоятельствам. Насколько я понимал, именно это и хотел выразить поэт, и поэтому его «поклоняться данности», повторенное три раза, вызывало у меня внутренний протест, который начал даже отливаться в такие «революционные» строки:

Нет, мы не покоримся данности
С убогими её мерилами,
И пусть сознанье нашей странности
Нам служит верными перилами.

Дальше я не пошел. Надо было углубиться в смысл других напрягавших меня слов и выражений, и я отложил это на потом, а потом и забыл, а потом уже и не хотел: к чему разбирать классика высшего разряда? Пусть это делают профессионалы, им это и по жизни надо.

Но сегодня, на склоне лет, перебирая старую папку и наткнувшись на все эти картинки и листки, я почувствовал, что должен разрешить свои сомнения  относительно «Одиночества» Иосифа Бродского. Скажу сразу: если рассматривать  стихотворение как разговор поэта с самим собой, то все возражения сразу снимались бы. Каждый волен говорить себе все, что ему вздумается, давать себе (!) любые советы, например «лучше поклоняться данности...». Но когда вслед за этим он возвещает и то, и сё в глаголах будущего времени, это уже явно направлено на читателя, пророчествовать себе в таком стиле невозможно. И это меняет оценочную планку того, что поэт показывает публике.Тем, кто читал моё эссе о Жирном Пингвине (в этом же блоге) и кому оно не понравилось, рекомендую дальше не читать, потому что я буду продолжать заниматься буквоедством.

Посмотрим на первое появление этого «но лучше поклоняться данности» (в третьей строфе) и зададим себе вопрос: лучше чего? Очевидно, надо посмотреть, что было перед этим. Но там не было никакого поклонения, там были размышления о науке, искусстве, религии. И, следовательно, автор призывает отказаться от размышлений в пользу преклонения данности, то есть, говорит он, станьте павианами, как на той картинке. Он призывает отказаться и от жизни, ставя на первое место глубокие (?) могилы, а чтобы как-то скрасить такое впечатление, обещает, что в будущем эти могилы покажутся нам «такими милыми». Слабым извинением «милых могил» может служить тот факт, что это было написано человеком в неполные двадцать лет и при живых родителях. Можно сказать «милые сердцу могилы» и тогда это будет означать «дорогие нам могилы». Но лишенное «сердца» такое определение становится бессердечным, я бы даже сказал – издевательским. Хотя, может быть автор к этому и стремился? Что–то такое здесь просматривается.

На втором заходе «поклонения данности» автор предрекает читателю много коротких и в то же время широких дорог, которые при такой комбинации размеров он называет большими дорогами. Признáюсь, за свою долгую жизнь я таких не видел. Вообще, художественный образ человека, идущего по дороге жизни, несчетное количество раз применялся в литературе, но это всегда одна дорога, от колыбели и до могилы, как сказал английский поэт. Одна дорога, как бы она ни виляла.

Но самый перл – это, конечно, сравнение дорог с крыльями и птицами. Мне приходилось наблюдать в небе большие длинные стаи птиц, и они создавали впечатление небесной дороги. Но чтобы наоборот – каюсь, это выше моего понимания. Хотя, что это я? Я все время забываю, что понимания и не требуется.

Ну, что там еще осталось? Автор сообщает нам, что мерила данности – убоги. На мой взгляд, убогой является сама подобная мысль. Любая данность, как сущность многогранная, сопровождается обширным набором мерил, каждое из которых применяется в зависимости от того, кто и что измеряет.

Далее, забывая о своих коротких и широких дорожных фантазиях, автор возвращает читателя на промелькнувшую в начале лестницу (теперь уже выщербленную и нужную ему для установки на ней перил). Ну что ж, образ лестницы хорошо известен в литературе, но применяется он обычно для иллюстрации карьерных перемещений. Такую лестницу можно представить себе похожей на вертикальную пожарную лестницу на стене дома, помните это «Мне мама пела песенку, когда мне было шесть, О том, что жизнь, как лесенка, сумей повыше влезть»? Щербатостей на ней не увидишь, а перил, как таковых, может и не быть совсем.

Можно было бы еще поговорить о «твоих хромающих истинах», однако, пора закругляться.

***
Я хорошо понимаю, что многие поэты, стремясь создать особую образность, пытаются оторваться от «грубого» конкретного смысла слов, из которых они строят свои поэтические композиции. И их произведения находят своего читателя, поскольку дают значительную свободу интерпретации и настройки эмоционального резонанса. Я давно заметил, что такие страстные ценители поэзии обычно равнодушны к серьезной музыке, поскольку поэзия и есть их музыка. За примерами далеко ходить не надо: это сам мэтр Иосиф Бродский. Наиболее определенно и с юморком об этом высказался композитор Борис Тищенко: Бродский был толстым ценителем музыки.

И наоборот, те, кто в той или иной степени воспринимает музыку, способную без помощи слов создавать настроение и образы, предпочитают поэзию «попроще», в которой как пишется, так и слышится. Ну что ж, как говорится, каждому своё.

Некоторые из вас могут удивиться этой примирительной позиции, которую я внезапно занял после всех резкостей критической части текста, и захотели бы спросить: тогда зачем всё это было написано? Отвечу: прочитав многочисленные комментарии широкой публики на стихотворение «Одиночество», я заметил, что многие читатели затрудняются, иногда даже смущаются при выработке своих оценок. Ну как же – великий поэт, надо хвалить, но... И я надеюсь, что это моё короткое эссе позволит им немного разобраться в сути их проблемы и подумать о том, в какую сторону плыть.


Иосиф Бененсон
23 ноября 2013 г.